(публикуется впервые)
Стеная о тяжкой судьбе,
На спутника глядя сердито,
Я ехал в двухместном купе
С отъявленным антисемитом.
О том, что жидовский кагал -
Виновник волнений и путчей,
Мне мысли свои излагал
Назойливый, странный попутчик.
Он фыркал колючим ежом,
Без устали вскидывал зигу
Размахивал финским ножом,
Берлин призывая к блицкригу.
Полдня верещал баламут
Под плавную музыку рельсов,
Затем приоткрыл мой Талмуд,
И к пейсам моим присмотрелся.
Застыл у закрытых дверей,
Вопросом меня огорчая:
- Товарищ, а Вы не еврей?
- Таки не еврей, - отвечаю…
Сомненья развеяв тотчас,
Вздымаю невинные очи, -
В казацком местечке у нас
К евреям мы как-то не очень…
Уж слишком хитро котелок
У этого варит народца, -
Закончил я наш диалог,
И вырубил наглого поца.
Попался в капкан дуралей,
Поклонник нацистского слова,
Любитель казнить «москалей»,
Жестокий палач из «Азова».
Мелькнул за окошком вокзал,
И я триумфально и гордо,
Защелкнув «браслеты», сказал:
Что смотришь, фашистская морда?
Давай, догрызай свой бисквит,
Дохлебывай пойло из банки -
Майоры Каплан и Левит
Тебя заждались на Лубянке.
© Антишеф
Journal information